На прошлой неделе в стационаре Детского хосписа прошло очередное занятие студии «Театр на колёсах». Труппа под руководством режиссёров Ольги Моховой и Алексея Мусина работает над постановкой «Шекспириады». Ребята получили роли и комментарии педагогов — на что каждому обратить внимание в подготовке. На следующей репетиции состоится читка по ролям.

Пока ребята изучают своих персонажей, мы поговорили с Ольгой Моховой и Алексеем Мусиным о том, как в их жизни появился «Театр на колёсах».

Ольга Моховая: «Попали мы в «Дом с маяком» случайно: моя бывшая коллега по театру пришла ко мне на спектакль. Мы с ней тепло встретились, а потом она спросила: нет ли у меня кого-то из знакомых, кто может подъехать в детский лагерь и провести краткий курс о том, что такое профессия артиста. Ознакомительный, потому что у ребят там много разных мероприятий, а теперь они хотят попробовать театральный кружок. Я позвонила разным людям, которые как-то связаны с театральной педагогикой, но кто-то был занят, кто-то извинился со словами, что это не его, кто-то спрашивал, сколько это будет стоить. И Алексей, мой муж, на это сказал: «Ну, в результате ты и поедешь!» Я ответила: «Нет, нет…» И… мы поехали! Мне показалось, что будет интереснее, если будут рассказывать два человека, так как один человек — это лектор, а когда два человека — это уже игровая ситуация. Это сразу расширяет контакт с незнакомой аудиторией. При этом, естественно, было очень страшно».

Алексей Мусин: «Я могу сказать, что сначала был категорически против, так как я понимал, что это будет очень тяжело. Мне попроще, я мужчина, а женщина, и ещё к тому же актриса, а у них очень расшатана нервная система, то, естественно, она всё принимает очень близко к сердцу».

Ольга: «Мы плакали часто. Я плакала после каждого занятия в течение полугода, при этом я плакала и от счастья, и не от счастья, и от всего. Мы, как и многие, думали не то, что на самом деле здесь оказалось. Мы этого никогда и не узнали бы, если бы не остались. Сначала решили, что это одноразовая акция, ну как откажешь? И так вот потихоньку… С каждым разом было менее страшно, хотя было так же эмоционально. И как-то все покатило-покатило, и сейчас уже полные 2 года наших занятий. Сначала это были маленькие ребятки, а потом быстро образовалась студия для молодых взрослых. И, честно говоря, мне сейчас уже кажется, что это всегда и было…

В какой-то момент Алексей стал напоминать мне: «А ты знаешь, что мы едем? А ты помнишь, что мы едем?» На самом деле он прошёл все стадии — от категорического несогласия, потом «хорошо один раз», потом «надо, надо, надо» и наконец «а ты помнишь, что у нас тут…» Алексей совершенно поменялся в этом, он очень ответственно относится, и даже если я не могу, то он обязательно выкроит время, чтобы занятие не пропускалось, не прерывалось общение».

Алексей: «Этот путь, я не сказал бы, что сложный. Просто по началу, когда видишь очень сильно больных ребят, то сначала воспринимаешь их болезнь, а потом начинаешь, знакомясь с ними, видеть в них просто ребят. Это самое главное, и считаю, что этот переход очень нужный. На занятиях я уже даже начинаю на них ругаться, потому что для меня они совершенно обычные люди. Я не обращаю внимание, как они двигаются, как они дышат — мне это не важно. Мне важно, как они занимаются, поэтому я на них имею право ругаться. Я же вижу, что кто-то халтурит, кто-то не старается, кто-то сегодня ещё чего-то. И самое главное, я им этого не говорю, но отношусь к ним как к людям, у которых очень сильное внутреннее я».

Ольга: «У меня другое. Я считаю их не обычными ребятами, а ребятами с другой планеты. Во-первых, они дико воспитанные, фантастически. С разносторонними интересами, жадные до всего, с очень хорошей, правильной речью, очень внимательные. Я не ожидала этого… А они напитаны таким количеством всяких интересных вещей — в силу того, что жизнь в чем-то ограничила их, а с другой стороны открыла такие возможности поглощать. С ними очень интересно разговаривать, у них прекрасное чувство юмора, что очень помогло нам в работе. Потому что я сразу спросила, на какие темы мы можем разговаривать, вдруг мы скажем что-то, что покажется неэтичным, кто-то обидится. Они сказали, что на какие темы хотите, на такие и говорите. Да, конечно, ты заботишься, чтобы не хлопнуть человека лишний раз по плечу, потому что он хрупкий как хрусталь, но ты как-то по-другому это делаешь. Во всём остальном совершенно нормальные, спокойно рассуждающие на любые темы, ехидничающие порой, ребята.

Ну, а потом мы стали придумывать разные штуки, они стали их с жаром выполнять, оказалось, что им это очень интересно. А потом ещё добавились врачи, которые сказали: «А ещё это полезно, и это тоже полезно, а это вообще крайне полезно!» Мы не знали этого, ещё старались, когда давали упражнения, крайне облегчать всё, чтобы не навредить. Но сейчас, конечно, всё усложнено, потому что они всё делают».

Алексей: «Да, есть какие-то нюансы, которые мы должны учитывать. Но глобальной разницы — с теми мы занимаемся так, а с этими так — нет. Я занимаюсь речью с этими ребятами так же, как и с другими. Да, есть нюансы в их физическом самочувствии, есть какие-то мелочи, которые мы учитываем, а в остальном не должно быть никаких ограничений. Они не должны ощущать себя ограниченными чём-то. Мы найдём способ сделать что-то немного по-другому — точно так же, как сделали бы это со здоровыми людьми».

Ольга: «И ещё очень стимулирует, когда есть результат. Мы сделали постановку, это было на экспериментальном уровне – получится/не получится. Оказалось, что ребятам пошло на пользу. Я была в приятном шоке от того, что говорят родители. А сейчас улеглись страсти (восторженные), и у нас всё идёт в хорошем рабочем порядке.

И ещё у нас есть общение вне студии, я переписываюсь с девочками — они такие замечательные. То, чем они интересуются, то, какие вопросы задают, меня просто поражает. Они умнее многих взрослых людей, которых я знаю, очень пытливые, очень толковые, многие с философским складом ума, а это очень важно! Есть мнение, что артист не обязательно должен быть умным, главное, чтобы он был хорошим артистом, я так не считаю. Они очень умные, с ними интересно разговаривать, приятно обмениваться мнениями, очень интересны их серьёзные тяжёлые вопросы, которые они задают. Тяжёлые не в смысле грустные, а в смысле, что я думаю: «Как же так? Как ты можешь так размышлять в своем возрасте?» Мне они очень много дают!»

Алексей: «А что даёт ребятам театр? Мы видим изменения. Ну, во-первых, все стали лучше говорить, они перестали стесняться говорить громко и при всех, потому что у них был определённый зажим, привычка подъехать к друг другу и тихо поговорить. Для них это шаг вперёд, так как театр — это определённое раскрепощение, и они раскрепощаются. Я надеюсь, что им это поможет лучше общаться с миром, проще воспринимать других людей, которые на них смотрят. Понятно, что всё это очень сложно. Все эти взаимоотношения их и мира, который не может этого понять. Мы видим, как они выходят с занятий, что у них хорошее настроение. И это уже хорошо — если у них 3 часа хорошего настроения, то большего мне уже и не надо.

Ещё, кроме того, что они получают наши задания и имеют дело с прекрасными текстами Шекспира, они стали сочинять, не боятся читать всем ребятам. Я написал стихотворение, я написал рассказ, я написал то-то — этого раньше не было. У них появилось желание поделиться, не носить в себе, не стесняться того, кто что подумает. И мы это всё с жаром обсуждаем, и это им нравится. Они перестали зажиматься, и вообще: «А что вы скажете?!»

Ольга: «Для ребят очень важно общение с кем-то извне и между собой, а система театральных занятий дает такие задания — на взаимодействие. Раньше кто-то лучше был знаком, кто-то вообще не был, а сейчас все познакомились, кто-то уже подружился, пошло такое командное существование, которого не было.

А что касается того, что это мне даёт. Вначале я вообще не хотела никому рассказывать об этом. Зачем? Ну, что говорить — какие мы хорошие? А потом знакомые начали спрашивать: «Как, что? Ну, надо же!» — и такое отношение к этому, как будто мы астронавты, в космос полетели. Мы же считаем, что астронавты это те, кто здесь работает, а дети — вообще первые астронавты типа Гагарина. А есть люди, которые считают нас астронавтами за то, что мы как волонтёры приходим. Зачем мы приходим, зачем нам это надо? Так случилось. Я хочу, чтобы все живые были, потому что у них огромная жажда жизни».

Спасибо:
Ольге Моховой и Алексею Мусину за занятие.
Сети «Империя пиццы» за вкусную пиццу.
Волонтёру Ольге Гоффе за помощь на мероприятии.
Волонтёру Юлии Владимирской за помощь в подготовке интервью.

Проект осуществляется Детским хосписом при поддержке Фонда президентских грантов.

Текст: Юлия Люстарнова
Фотографии: Ефим Эрихман