В Детском хосписе есть беривмент-группа для поддержки родителей, переживших утрату ребёнка.

Два раза в месяц семьи встречаются с психологами хосписа и, что очень важно, друг с другом. Родители подчеркивают, что возможность поговорить с тем, кто тоже потерял своего ребёнка и понимает, каково это, — особенно ценна.

Ещё говорим о том, как вернуться в обычную жизнь — ходить на работу и в магазин, общаться с друзьями, ездить в отпуск. Не замыкаться. И перестать чувствовать вину.

Каждый второй вторник месяца вечером и каждую последнюю субботу в обед вы можете прийти на группу. В это время вас всегда ждут психологи и возможен разговор.

Группы проходят в стационаре «Дома с маяком» по адресу: улица Долгоруковской, дом 30. Можно прийти в любой день.

Встречи в октябре:
вторник 8.10 с 18:30 до 21:00,
суббота 26.10 с 12:30 до 15:00.

Ведущие группы — психологи Алёна Кизино (kizino@childrenshospice.ru, 8 968 029 38 11) и Наталья Перевознюк (perevoznyuk@childrenshospice.ru, 8 909 938 25 41).

Вот письмо Олеси, мамы Егора, который умер под нашей опекой несколько лет назад:

«Начну с того, что универсальных советов нет. Все переживают горе по-разному. Но поддержка однозначно нужна всем.

Первые дни меня спасало присутствие рядом друзей. Смски с соболезнованиями давали понять, что люди сопереживают. Хоть слова и расплываются. Я их перечитывала потом. И очень благодарна каждому. Потому что знаю, что порой так сложно что-то написать, хоть всей душой сочувствуешь и сопереживаешь человеку. Но всё написанное кажется глупым, и в итоге не пишешь ничего...

Крайне важна организация похорон. Я не могла это делать сама. И муж не мог. Хорошо, что среди друзей по больнице нашёлся такой человек, который чётко расписал по пунктам, где, когда и что мы должны сделать. Прямо такой пошаговый план. Это было бесценно. Девочки навели мне дома порядок. Тоже помню, как это было приятно.

Да, был страх, что тебя будут игнорировать, избегать, бояться что-то сказать. Но в нашем случае этого не случилось. Те, кто был близкими, такими и остались. Хотя, не скрою, присутствовало раздражение от слова «держись». Я всё ходила и спрашивала: «А за что держаться? Зачем они мне это пишут?». У меня нет больше вариантов. Или «мягких облачков». О чём они? Какие облачка? Но сейчас я понимаю, что это раздражение было необоснованным. Вот такая непонятка. Вроде и хочешь, чтобы писали, но только то, что хочешь услышать.

А как понять, что хочет услышать другой человек? Наверное, надо его слушать. Слушать, что он говорит, и перефразировать эти мысли в пожеланиях... Как-то так. И в случае, если не ответили или ответили раздражённо, ни в коем случае не обижаться. Это состояние временное.

Вот сейчас пишу и понимаю, что сама своим советам не следую в отношении других людей. Мне кажется, самое главное — не забывать. Какие-то даты, например. Они становятся в тысячу раз важнее. Первое время все пишут, поддерживают, но потом у всех продолжается своя жизнь, а человек остаётся со свои горем. День рождения, день смерти, да и вообще периодически давать понять, что помнишь человека. Не бояться «бередить рану», потому что мы-то ни на минуту не забываем. Это очень важно и приятно. И самая лучшая поддержка.

Слово «держитесь» в трудную минуту меня лично не раздражает. Не вызывает желания ответить: «Ах, вам-то хорошо говорить! А мне каково?!» Я в это слово вот какой смысл вкладываю. Профессор Яров писал о блокаде, изучал документальные свидетельства. И такая история его поразила: детей стали отправлять в эвакуацию по Ладоге, по дороге жизни. Мест было очень мало, дорога была страшная и трудная, а дети были смертельно истощены. Они уже погибали. И надо было выбрать тех, кто сможет доехать. Выдержать дорогу. Спастись. Страшный, трагический выбор. И врачи шли на хитрость. Деткам говорили: «Видишь, пол грязный! Ты возьми веничек и подмети пол. Покажи, как ты умеешь!». И те дети, у которых оставались силы, брали веничек и начинали мести. Может быть, у них тоже не было сил. Но у них оставалась воля — это заменяет силы. Брали веничек и мели. И кто-то из проверяющих возмутился, какой-то чиновник. А врачи сказали: «Мы так выбираем тех, кто может выжить в дороге. Кто может перенести дорогу и спастись». Это страшная история — но в блокадном Ленинграде других не было.

И я думаю иногда, что жизнь — это тоже комиссия. Комиссия говорит: «Возьми веничек. Подмети комнату!». И пока мы можем подмести, пока можем себя заставить — мы будем жить. Нас возьмут в трудный, опасный, но спасительный путь. Надо держаться. Изо всех сил надо держаться. Вот это мы друг другу говорим в трудную минуту, вот в чём смысл этого слова, хотя иногда оно кажется обидным и неуместным. Но что ещё скажешь? Не будешь же всем про веничек рассказывать, как я вам рассказала. Держись — это возьми веничек и подмети. Покажи жизни, что ты ещё жив и хочешь жить. И тогда шансов на спасение будет больше. Гораздо больше».