«Однажды ребенок начнет улыбаться»

25 октября 2016

Неизлечимо больному ребенку нужны не особые игрушки, а специалист по игрушкам. Психолог и игровой терапевт Детского хосписа Алена Петрусенко — о том, что она на самом деле делает, просто играя с нашими детьми.

Алена в работе

Лечение игрой

Дело в том, что в нашем хосписе собрались по факту очень-очень разные дети: с разными заболеваниями, в разных состояниях, и с разными психологическими потребностями. В зависимости от состояния ребенка меняются и мои задачи, как специалиста. Игровой терапевт в Детском хосписе — не специальность, а должность. Этот человек знает и может научить родителей установить с ребенком контакт, распознавать сигналы ребенка, удобно перемещать ребенка, чтобы он мог поиграть или проявить себя еще как-то, быть активным. Игровой терапевт работает, чтобы ребенку было интересно жить, и чтобы у него в жизни были ещё поводы для радости. 

С некоторыми детьми, которые могут играть в сюжетные игры, когда жизненный опыт укладывается в разные истории в голове, мы играем специальным образом. Это нужно для того, чтобы, играя, они смогли справиться с тем непростым жизненным опытом, который ни в какие истории не укладывается, который травматичен для ребенка. Иногда ему нужно к чему-то подготовиться, быть осведомленным, попробовать… это тоже можно в игре. Например, ребенок не имеет информации о своем заболевании. Это мы увидим в его игре. 

У нас в хосписе есть и очень маленькие дети. Их мамы отлично умеют санировать (отсасывать специальным прибором мокроту), если у ребенка проблемы с дыханием. Доктор их научил. Как делать специальные упражнения — это медсестра объяснила. А как развивать психику такого ребенка — это игровой терапевт должен объяснить. Мамы часто не понимают, как общаться со своим ребенком. Как его понять, если он не может сказать? Что делать для того, чтобы ребенок развивался, насколько это возможно?

«Волосатый» мяч

Я всегда ищу с ребенком общую волну, игру, которую он сам выбирает. 

У меня есть игрушка-фаворит — главный любимец публики. Большого диаметра силиконовый мяч с длинным ворсом. Пластичный мячик, который тянется. Он такой… Его очень удобно захватывать даже детям с выраженной спастикой в руках. И с теми детьми, кто способен, мы как раз захватываем его. Он темно-синий, его хорошо видно на светлом фоне. И он доставляет очень приятные тактильные ощущения. 

С некоторыми детьми мы играем так — дотрагиваемся этим мячом до разных частей тела. Это вызывает просто восторг. С одним мальчиком мы нашли прекрасную часть тела — межбровье. В начале нашего знакомства в ответ на свои песенки, троганья, шуршания я не получала никаких выраженных реакций. Когда я пришла в первый раз, я могла определить по его лицу только одно — в целом ему комфортно или нет, или он нервничает. А тут этот волосатый мяч на лбу вызвал у него настоящую улыбку! С этого началось… Мальчик был после тяжелой гипоксии и несколько лет совсем не улыбался. Мама его говорила, когда мы начинали, зачем это, бессмысленно же с ним играть…

А тут он стал улыбаться. Сначала в ответ на касания, а потом уже просто. Когда только слышал мой голос в комнате. 

Дело, конечно, не в этом мяче и не в какой-то еще волшебной игрушке. Я вообще не за идею каких-то чудесных игрушек и каких-то чудесных игровых терапевтов. Я за идею формирования контакта, поиск индивидуального подхода. С нашими детьми с поражением мозга нужно учитывать такую особенность — в их внутреннем мире все может происходить очень медленно. Для меня, как для человека, у которого скорости другие, очень важно постоянно обращать внимание, нет ли отклика у ребенка, не готов ли он к большему. Бывает так, что полгода работаешь и ничего не меняется, а потом вдруг — раз. Вот как с этим мальчиком. Однажды ребенок начнет улыбаться. Для меня это глубокая радость.

Когда раздуло туман

Когда я приехала в Детский хоспис первый раз, никакого большого офиса еще не было – была «выездная служба»: квартира на метро Спортивная, маленькая кухонька и деревянный стол. Я хорошо помню – это было как-то тепло. Мы сели разговаривать с Лидой Мониава, нашим заместителем директора. Периодически на кухню заходили разные симпатичные люди, и все с горящими глазами. Было трудно в тот первый раз уловить, во что именно они так вовлечены, но это было то самое  чувство, когда неожиданно раздувает туман и четко видишь, куда тебе нужно идти. Сюда.

Слово «паллиатив» я услышала первый раз спустя неделю или две работы. До прихода в Детский хоспис был долгий период работы в государственной службе, занимавшейся психолого-педагогическим сопровождением семей, в которых растут дети с выраженными нарушениями развития, в «Лекотеке». То есть я хорошо представляла себе работу психолога с детьми, имеющими особые потребности во многих сферах жизни. Но я понятия не имела о специфике паллиативной помощи и реально не представляла, с чем столкнусь здесь. 

Это вызовы почти каждый рабочий день, вызовы и моей профессиональной компетентности, и человеческому. Был момент, когда собственные психологические трудности всплыли и остро заставили меня заняться ими. Это я, конечно, о страхе перед собственной смертью. Не могу сказать, что я «излечилась раз и навсегда». Но этот страх больше не мешает мне быть тут и эффективно работать.

Беседовала София Шайдуллина.